Пока Осло, Стокгольм, Мюнхен и прочие города, которым есть куда потратить деньги, отказываются от участия в конкурсе на право проведения Олимпиады-2022, Knowrealty.ru вспоминает, какие из заброшенных со времен разных зимних Олимпиад сооружений можно назвать самыми-самыми.
Самое печальное
Олимпийский дворец Хуана Антонио Самаранча (Сараево, 1984)
Судьба сараевских олимпийских объектов, пожалуй, самая горькая за всю современную историю. Презентованные с хвастовством и размахом, как и полагается на Олимпиадах, где принято мериться трассами и трамплинами, они не успели стать заброшенными, как в Афинах и Пекине, или обветшать со временем. Через 8 лет после игр разразилась страшная Боснийская война, и от былого спортивного великолепия на самом юге Европы остались одни воспоминания: город под ярким знаменем пяти колец на 42 месяца сам был взят в блокадное кольцо, где за время осады погибло около 10 000 человек.
Олимпийский дворец, называвшийся ранее «Зетра», является не самым правильным примером разрушенности: полностью сгоревший в самом начале войны, он был в итоге реконструирован в 1999 году. В отличие, например, от бобслейной трассы, напоминающей сейчас гигантские петляющие арыки, разрисованные граффитчиками и поросшие мхом, а в годы войны служившие артиллерийской крепостью. Печальную картину представляет и комплекс на вершине горы Игман, где проводились соревнования по прыжкам на лыжах с трамплина. Даже пьедестал почета, на котором чудом уцелели прожекторы, направленные куда-то в пустоту, сегодня выглядит так уныло и безысходно, что подниматься на него никому не захочется. Но в нынешней «Зетре», такой аккуратненькой и чистенькой, есть нечто, что сохранит тяжелые воспоминания надежнее всяких щербин и облезлой краски, – жуткий вид на огромное городское кладбище, открывающийся из окон продолжающего жить дворца.
Самое жуткое
Финишный дом бобслейной трассы (Саппоро, 1972)
Одинокий заброшенный дом где-то в снегах на горе Тейне, кажется, как будто создан для ночных съемок драматичного финала какого-нибудь ужастика про заплутавших в лесу студентов. Особого — хоррорского — шарма добавляют заходящее зимой в 3 часа дня солнце и 30-километровая удаленность от города. Декораторы «Третьего измерения ада» или «Смерти по принуждению» остались бы довольны.
Раньше дом был финишной точкой длинной бобслейной трассы, которую в начале 1990-х демонтировали, как только стало известно, что Олимпиаду-98 будет принимать Нагано, а потом, ненужный, он остался забытым, как старый Фирс в имении Раневских. Сейчас в этом сооружении полнейшая разруха, и знающие люди утверждают, что без фонаря туда лучше не соваться, иначе велика вероятность уйти с Тейне с увечьями.
Самое живописное
Зрительские трибуны (Калгари, 1988)
Канадцы до сих пор демонстрируют чудеса экономически верного использования олимпийских сооружений. На холме Паскапу, где в 1988 году была организована площадка для проведения соревнований по прыжкам с трамплина, бобслею и санному спорту, по окончании игр был обустроен Канадский олимпийский парк, благополучно функционирующий до сих пор. Зимой здесь тренируются и состязаются спортсмены, а летом с удвоенной силой зарабатываются деньги: все желающие могут обкатать 25 км велосипедных дорожек, покрутиться в зорбе, имеющем очень сомнительное отношение к спорту, и испробовать спортивно-развлекательные аттракционы, построенные на базе бывших олимпийских сооружений.
Так, на бобслейной трассе летом катаются без боба и снега, а с трамплина взлетают на лыжах по крутым дорожкам безо всякого льда, а с помощью специальных рельс. Вот и самый высокий трамплин, который уже давно не используется по назначению, приспособили под экстремальный аттракцион — спуск на высокой скорости с самого верха и вдоль всего трамплина. Тут-то и обнаруживается одно из немногих сооружений, которому вторую жизнь не дали, — зрительские трибуны, обветшавшие со временем ну очень уж живописно. Пролетая над ними, можно, например, вообразить себя Матти Нюканеном или Эдди Эдвардсом, а неровные ряды развалившихся трибун наверняка тут же мысленно разразятся нескончаемыми аплодисментами.
Самое перспективное
Трамплин в Сен-Низье-дю-Мушроте (Гренобль, 1968)
Французы, в отличие от прижимистых канадцев, с высотным спортивным сооружением по завершении Олимпийских игр заморачиваться не стали и над дальнейшей судьбой трамплина для прыжков на лыжах долго голову не ломали, оставив его неспешно доживать свой век в абсолютном покое.
Говорят, всему виной полное равнодушие французов к этому виду спорта — ну куда ему до гонки «Тур де Франс» или петанка. Тем не менее оказавшимся в Гренобле всячески советуют посетить не только обязательные туристические точки вроде форта Бастилии и местных музеев, но и трамплин (в нескольких километрах от города), откуда открывается фантастический, захватывающий дух вид на город и гигантские горы.
Самое мигрантское
Олимпийская деревня (Турин, 2006)
Сразу после завершения игр деревня опустела. Наверное, города-призраки еще никогда не выглядели так весело. С первого взгляда на бывшую олимпийскую деревню, раскрашенную всеми жизнерадостными цветами, можно было и не заметить, как бессмысленна ее участь. А домики огородили высоким забором и, вероятно, оставили до каких-то лучших времен. Которые, надо сказать, так и не наступили.
Мигранты, которых в Италии огромное количество, быстренько оприходовали пустующие дома и теперь ведут на олимпийской территории все свое неолимпийское хозяйство. Краска с ярких домиков осыпается, темнокожих жителей прибавляется, и, как утверждают побывавшие тут, единственное, чего здесь хочется, — это поскорее отсюда убраться.
Юлия Исаева
Admin